О грабителях, долийках и пари

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Зевран, ж!Махариэль, Алистер, м!Табрис
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Повседневность, AU
Размер: Драббл
Статус: закончен

Enter

- Что-то мне это напоминает, а вам?

По-хорошему, Дарриан знал, что его затея ограбить четырех вооруженных путников ничем хорошим не закончится. Разбитая дорога, ведущая от деревеньки Бреннивел до имперского тракта, могла кормить беглого преступника довольно долго, но не всегда. Однако Табрис всегда считал себя счастливым сукиным сыном, а потому наивно полагал, что тот день, когда его повяжут по рукам и ногам, наступит очень нескоро.

А теперь он сидит связанный в луже грязи, и на него смотрят четыре пары глаз.

Двое людей и двое эльфов – сначала это казалось даже просто. Смуглый, с ярким южным акцентом, не казался через чур опасным; эльфка так вообще – показалась какой-то блаженной; большее внимание Дарриана привлекли рыжая говорунья и высокий блондин, которые явно о чем-то спорили.

- Еще один эльф, которого послали нас убить? - блондин, одетый в рыцарский доспех, почесал заросший подбородок, легкомысленно улыбаясь. – У Логейна, похоже, нездоровая любовь к твоим собратьям, Зевран.

- Разумеется, друг мой, - медово ухмыльнулся Аранай, отправляя клинок в ножны. – Он отбирает только самых красивых, а потом долго-долго плачет, когда мы не возвращаемся.

- Наверняка, он сидит ночами у камина, обнимая расшитую подушку, и думает: «Как же там, мой наемный убийца. Надеюсь, он не забыл плотно позавтракать?»

Два блондина еще долго переговаривались, постепенно снижая голос до заговорщицкого шепота, так что Дарриану не удалось их расслышать. Конечно, это не то, о чем следовало бы беспокоится в данной ситуации, но ему вдруг жутко захотелось узнать, чем занимается ночами этот самый Логейн, и почему это имя кажется Табрису знакомым. И он уже хотел тактично осведомиться о своей судьбе, как та самая блаженная эльфка шагнула к нему, заглядывая в глаза.

- Эм, - только и смог выдавить Дар, рефлекторно отшатнувшись назад. «Долийка» - слишком поздно озарило беспечного парня, больно кольнув и так ущемленное самолюбие. В своей жизни Табрис видел долийцев всего пару раз, да и то – в далеком детстве. Тогда, его мать – еще полная задора и жизни – взяла маленького сына на какой-то «особый» рынок, где приобрела клинки из какой-то необычной коры, названия которой он уже и не помнит. Зато Дарриан прекрасно запомнил тех самых долийцев, что продали ей оружие. Жилистые, высокие, с обветренной кожей и грязными волосами, которые, как ему тогда показалось, они не мыли никогда в своей жизни. Но именно из-за татуировок, которыми дикари изуродовали свои лица, маленький Табрис запомнил их навсегда.

- О, только не говори, что и этого привела сюда Митал, - тут же закатил глаза блондин, и Дару показалось, что он издал жалобный стон. – Мы не можем отпускать всех, кто на нас напал, если они – эльфы. И даже – если они знают прорву анекдотов.

- О, ты запомнил один из моих многочисленных талантов, Алистер. – насмешливо бросил Зевран. – Мне кажется, я сейчас расплачусь от радости, мой серый друг.

Лина ничего не ответила. Лисьи глаза вцепились в прямой взгляд Дарриана, утягивая в немыслимый поединок, который городской эльф не собирался проигрывать. И пока эльфка изучала его, сам Табрис не отказал себе в удовольствии как следует рассмотреть свою пленительницу. Огрубевшее, словно высеченное из дерева лицо, с резкими чертами; острый подбородок и скулы, тонкие, потрескавшиеся губы, вытянутые в одну линию и, несомненно, разукрашенное татуировкой лицо, которое ничуть не красило ее обладательницу.

- Хранитель Анстас, из Пустошей Арбор, - приглушенно проговорила она, склонив голову на бок, - живет тем, что грабит шемленов. Хранительница говорила, что клан его так велик, что даже закованные в доспехи рыцари опасаются сталкиваться с ними. Но, рано или поздно, их всех убьют. Ты похож на него, плокоухий.

- Вот я сейчас не понял: ты меня оскорбила или похвалила? – насуплено фыркнул Дарриан, заерзав в холодной луже. - И вообще, я не хотел на вас нападать!

- Да что ты? – протянул Алистер, подбоченившись. – Это ты так с нами поздоровался, да. А меч достал, чтобы похвалиться?

Вопрос грозил перейти в словесную перепалку. Дарриан даже на мгновение забыл, что уже как минут двадцать находится в плену, однако, суровая реальность быстро вернула эльфа на землю. Реальность престала в виде страшной долийки, доставшей из-за пояса короткий нож. Табрис напрягся всем телом, стараясь приготовится к боли, что принесет сомнительное оружие в ее руках. Бесшумно сглотнув, он поднял взгляд на девушку, попросив только одну вещь:

- Дай мне встать. Не хочу умирать на коленях.

Рука Махариэль не дрогнула. Одно уверенное движение – и разрезанная веревка упала к ногам Табриса, утопая в грязи. Долийка встала на ноги, убирая нож за пояс, коротко кивнула ничего не высказавшим спутникам. После чего, они все, без страха, повернулись спиной к несостоявшемуся грабителю, неторопливо уходя все дальше по ухабистой дороге.

- И что это было?

Дарриан стоял в полном замешательстве. С одной стороны, ему безумно хотелось похлопать эпичному, с какой стороны не глянь, моменту, с другой – догнать эту странную четверку, чтобы как следует разузнать, из какого скворечника* они сбежали. Чуть помедлив, Табрис сел на близлежащий валун, раздраженно потер немытую шею, все еще поглядывая вслед ушедшим. Вертя в руках рукоять меча, он размышлял о том, что стоит поменьше слушать внутренний голос. Который сейчас просто орал о том, что Табрису просто необходимо догнать ту четверку.
Говоря честно, с каждым месяцем дела Дарриана становились все хуже. Путников на этой дороге не так много, моровая чума приближается семимильными шагами, и зима от нее не отстает. Он пытался жить честным трудом, но сейчас мало кому нужен еще один бродячий эльф, даже если он согласен работать за еду.

- Я законченный кретин, - непонятно кому, да и зачем, огласил Табрис, одним резким движением отправляя меч в ножны. После чего, подхватил схороненный в кустах мешок со скромными пожитками, и – побежал. Бежал, надо сказать, хорошо: резво, быстро, элегантными прыжками преодолевая особо большие лужи. Дарриан нагнал их уже у самого поворота на имперский тракт. Запыхавшийся и изрядно взмокший, он остановился в нескольких шагах от путников и уперся руками в колени, пытаясь восстановить сбитое дыхание.
Первым обернулся тот самый эльф с акцентом. Самодовольно усмехнувшись, он окликнул остальных, а потом просто поманил Дарриана к себе. Второго приглашения теперь уже бывшему грабителю не требовалось.
В тот день Тейрин проиграл Зеврану десять серебром.

@темы: Dragon age, фанфик

---

Ферелденские ночи

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Зевран|ж!Махариэль, Алистер, Морриган
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Повседневность,
Размер: Драббл
Статус: закончен

Enter

Ночи в Ферелдене длинные, холодные, и пахнут вездесущей псиной. Зевран никогда не привыкнет к этому запаху, липнущему на кожу вместе с резкими дуновениями ветра и рассказами о ведьме из диких земель. Ночи в Ферелдене пахнут смертью и скверной, ползущей по земле со скоростью загнанной кобылы. Такой взмыленной, тощей, с ошалелыми глазами и колтунами в спутанной гриве.
- Merda, - болезненно шепчет он, гоня прочь воспоминания о родной Антиве, и улыбается, смотря в глаза проходящей мимо долийке. Махариэль награждает его бесстрастным взглядом, молча кивая в ответ. От дикарки, - думает Зев, - псиной воняет еще сильнее, чем от ее любимого стража. Этот запах, смешанный с ароматом диких трав, создает удивительное амбре, от которого антиванцу хочется сбежать или бросится на собственный клинок.

Ночи Ферелдена шиты тихими молитвами долийки, которыми она прославляет забытых богов. Аранай тихо посмеивается про себя, исподлобья наблюдая за величавой фигуркой в рваном тряпье, что, воздев руки к небу, нараспев умоляет Митал о защите. Спутанные длинные волосы скрывают от оскверненного Ферелдена ее лицо, но в лисьих глазах Зевран отчетливо видит пляшущее пламя. В такие минуты лагерь словно замирает, и даже дикая ведьма не желает отпускать едкие комментарии.

В такие ночи Зевран не может сомкнуть глаз, с суеверной тревогой размышляя о своем будущем. Под неразборчивый шепот и убаюкивающее потрескивание огня, антиванец пилит взглядом брошенный щит храмовника. Возможно, ему следует уйти сейчас, пока не стало слишком поздно, и попытаться поискать счастья в Тевинтере или Орлее. В любом месте, где он смог бы затеряться на некоторое время, пока не придумал бы что-нибудь еще. Увлеченный этими мыслями, беглый ворон не замечает двух лисьих глаз, вдумчиво разглядывающих его спину.

***

В руках Лины тонкий лук из железного древа. Она слышит, как поет натянутая тетива, и сама Андруил улыбается в этот момент одной из своих многочисленных дочерей. Эльфийка закрывает глаза, прислушиваясь к голосам леса, босые ноги её утопают в холодной, размытой осенними дождями земле. Где-то вдалеке Морриган собирает травы для своих зелий, что несут шемленам смерть; где-то вдалеке Алистер спорит с Боданом о стоимости стилета, что они уже давно сняли с тела Маржолайн, рядом с ним – Огрен, тихо напевающий себе под нос последнюю считалку несчастной Геспит.
Не услышать только Зеврана.
Мгновение. Стрела срывается вдаль, со свистом рассекая влажный воздух. Олениха падает замертво, ее тело бьется в предсмертных конвульсиях, из окровавленной шеи ее торчит стрела охотницы.

- Что боги твои твердят тебе, когда ты жизнь чужую отнимаешь? – поступь Морриган едва слышна, Лина переводит на ведьму внимательный взгляд, достает короткий нож. Одно уверенное движение – по горлу добычи, и снова взгляд в смеющиеся волчьи глаза.

- Не колеблясь, стреляй, - хрипло, из-за долгого молчания, отвечает она, убирая грязные волосы с лица.

- Так почему же, страж, убийце жизнь ты сохранила? – вновь спрашивает Морриган, сложив руки на груди. – Неведомы мне помыслы твои.

- На то было желание Митал. Кто я, чтобы перечить её воле?

- Когда вонзит тебе он в спину нож, - раздраженно бросает ведьма, собираясь уходить, - не забудь поблагодарить своих богов за милосердие.

Ответом ей послужила гремящая тишина и задумчивый взгляд, бьющий ровно меж лопаток.
Лина знает, что воля Творцов неоспорима. Но мучительное чувство тревоги уже грызет ее изнутри, выедая казалось бы непоколебимую веру.


Это первый по-настоящему сытный ужин за несколько месяцев странствий. Немногочисленный отряд, собравшийся у костра, с радостью набивает животы; кто-то шумно переговаривается, Лелиана, достав потрепанную временем лютню, заводит одну из сотен своих любимых баллад; Огрен травит похабные байки. Лина и Алистер сидят неподалеку, изредка перешептываясь о делах насущных. Скоро они войдут в Бресилиан, и Тейрин откровенно нервничает, раз за разом возвращаясь к тому, как могут встретить их долийские эльфы. По обыкновению, Махариэль предоставляет все планы брату-стражу, лишь настаивает на том, чтобы вместе с ними пошел антиванский убийца.

- Ты уверена? – с сомнением спрашивает Алистер, искоса поглядывая на подтрунивающего Лелиану эльфа. – Ты конечно извини, но что-то не вызывает он у меня доверия. Одно дело держать его в лагере, другое – доверить ему защищать наши спины в бою.

- У него… доброе сердце, - с сомнением проговаривает Лина, со всей серьезностью глядя в глаза самого близкого ей шемлена.

- Ну, что-то раньше это «доброе сердце» не мешало ему убивать невинных людей. Да и не людей – тоже.

Алистер замолкает, стукнув ложкой по пустой тарелке. Махариэль тоже не слишком торопится с ответом, да Тейрину он и не требуется. Кажется, что этот разговор бастард затеял лишь для того, чтобы решить какие-то свои, сугубо личные проблемы. Вечер плавно перерождается в тоскливую ночь, небо затянули низкие облака, скрыв от посторонних яркий свет нарождающейся луны. Махариэль тихо села у костра, отрешенно подкинув в пляшущее пламя несколько сухих веток. Стэн остался на карауле, остальные же разбрелись по своим палаткам, оставляя девушку наедине со своими мыслями.
Ночь только начиналась.

Зевран спит неспокойно, постоянно ворочаясь и что-то тихо приговаривая, словно маленький ребенок, оторванный от материнских рук. Лина сидит у самого полога палатки, с интересом всматриваясь в такие чужие черты лица. Грудь антиванца тяжело вздымается, словно после напряженной охоты, светлые волосы разметались по волчьей шкуре, на которой лежит Араннай, тяжелое одеяло сбилось в самых ногах. Рассматривая Зеврана, Лина раз за разом задает себе один и тот же вопрос: «Почему она решила, что его жизнь так важна?» До недавнего времени она свято верила в то, что на то была воля Справедливой Матери, но вот – прошел уже не один месяц, а долийка так и не получила знака, что Митал довольна её решением. Зевран дернулся на лежанке, резко перевернувшись на бок, невольно вызвав у Махариэль едва заметную улыбку. Вскоре внимание девушки привлекли витиеватые узоры татуировки, украшающие спину ворона. Когда-то давно она видела подобные знаки у самой хранительницы Маретари, нечто похожее украшало и ее собственное тело. Валласлин.

- И зачем, мой страж, ты пришла ночью ко мне в палатку? – насмешливый голос без тени сонливости, заставил Лину буквально отскочить от лежанки. Зевран, тем временем, привстал на локте, небрежно убрав волосы с лица.

- Знаки на твоем теле, - неторопливо проговаривает она, вновь приближаясь к парню, - похожи на валласлин. Но это не он. Что это за знаки?

- Ты пришла посреди ночи, чтобы спросить меня о татуировках? – ничуть не скрывая удивления спрашивает он, вскинув брови. – Воистину, дорогая, ты удивительна!

Лина хмурится, пытаясь понять: смеется ли над ней этот странный ворон или нет. Но в янтарных глазах нет ни тени насмешки, наоборот – чистейший интерес, который только придавал Махариэль решительности. Она тянет руку, осторожно касаясь смуглой кожи на животе парня. Араннай старается сдержать невольное напряжение, когда тонкие, шершавые пальцы скользят по прессу, всего на мгновение прикрывая глаза, просто поражаясь глупой наивности этой отдельно взятой долийки.

- Эти знаки значат, что ты уже мужчина? – тихо интересуется она. – Они важны для тебя?

- Некоторые – да, - непонятно почему, терпеливо объясняет Зевран, снова наблюдая за дикаркой. – Некоторые из них – знаки воронов, я не могу говорить о них. Некоторые – просто.. чтобы подчеркнуть формы и изгибы тела.

- Зачем? – резко оборачивается девушка, уставившись на антиванца своими лисьими глазами. Араннай только тихо смеется, запрокинув голову назад. Оказалось, что нелюдимый и дикий серый страж может быть вполне забавна, как зверек, увлекшийся гремящей приманкой.

- Потому что это красиво, mio caro, - все еще веселясь, отвечает он, пока Лина с энтузиазмом разглядывает его татуировки. Наконец, она говорит:

- Я получила валласлин, когда мне было пятнадцать. В тот день я получила право охотится наравне со всеми, - она показывает пальцем на татуировку на лице, губы долийки тянутся гордой улыбкой. Зеврану наплевать, больше ворона интересует другой вопрос: только ли на лице эта ее татуировка? Когда-то, где-то – он уже и сам не помнит – Араннай слышал, что этот ритуал заключает в себя нанесение татуировки на все тело. Взгляд парня невольно скользит по рукам девушки, что были белы и чисты, как снег.

- Моя дорогая, это должно быть ужасно больно, - сочувственно цокает он языком. – На теле очень много чувствительных мест.

- Боль – часть вступления во взрослую жизнь, - отрешенно кивает она и, взяв Зеврана за руку, подносит его ладонь к своей щеке. – Эти знаки говорят, что я посвятила себя служению Митал.

- И в чем заключается твое служение, о прославленный серый страж? – шутливо вопрошает парень, очерчивая пальцами линию скул девушки, ненавязчиво заставляя ее придвинуться ближе.

- Я сохранила тебе жизнь, ибо такова ее воля, - волнующе шепчет долийка, не сводя настороженного взгляда с лица парня. Отчего-то сердце Махариэль бешено бьется, воздуха становится слишком мало, будто какая-то неведомая сила давит ее легкие, мешая свободно вдохнуть. Голос эльфа кажется сладкой патокой, огонь в его взгляде манит и страшит, подобно жертвенницам в ногах самого Эльгархана. Рука Аранная плавно перемещается с щеки девушки на ее затылок, а затем, совершенно неожиданно для них обоих, Зевран целует наивную долийку. Целует горячо, нежно, прихватывая и лаская сухие, тонкие губы. И – на мгновение, на такое удивительно-долгое мгновение – Лина поддается этому ранее неизвестному чувству, что так щедро дарит ей этот неправильный эльф. Неумело и по-детски, но так сладко, в свой первый раз.
Наваждение схлынуло быстро. Резко отпрянув от Зеврана, девушка прикрывает рот ладонью, в полной растерянности смотря на его улыбающееся лицо. Щеки и уши безбожно горят, мысли долийки мечутся птицей, пойманной в клетку. Но она не чувствовала стыда.

- Считай это моей благодарностью за твое милосердие, драгоценный страж, - смешливо тянет антиванец, не без удовольствия наблюдая за тем, как девушка пятится к пологу палатки. Лина молчит. Губы Махариэль еще горят после поцелуя, медленно она дотрагивается до них большим пальцем, задумчиво прикрыв глаза. Это странное ощущение, но оно определенно нравится ей. Взгляд долийки возвращается к насмешливому лицу Аранная, пытаясь различить за напускной маской хотя бы крохотную долю того, что ей удалось увидеть, пока он спал.

- Будь благодарен Милосердной Матери, - хрипловато шепчет она, доставая из многочисленных складок своего тряпья гладкий блестящий камешек. – По ее милости ты еще ходишь по этой земле.

С этими словами, Лина вновь подходит к полулежащему эльфу, чтобы вложить в его ладонь тот самый камешек, что на проверку оказался идеально ровным кусочком серебра. Выплавленный в небольшой шарик, он легко помещается в ладонь, приятно холодя кожу. Невольно залюбовавшись подарком, Араннай даже не замечает, что долийка уже покинула его палатку, оставляя наедине с холодной лежанкой.
В эту ночь Лина впервые не возносит молитвы Творцам.
В эту ночь Зевран впервые не думает о родной Антиве.

@темы: Dragon age, фанфик

---

Игровое-эмоциональное

Devil May Cry (DmC)

Обычно я не пишу об играх, в которые играю (пусть делают те, кто умеет) но - fuck!! Данте, ты - самоуверенный, фапательный ублюдок. И брат у тебя такой же. На Кэт я просто капала радужной слюной все прохождение. Но финал меня разочаровал (и не только меня, ога) Особенно остро я ощутила это посте n-цатого прохождения, когда уже просто хотелось встряхнуть Вергилия за шкимон и хорошенько так проораться ему на ухо: "Придуууурок! Я на тебя 100500 нервных клеток потратила, а ты такую подставу!"
Но - пафосные диалоги, но - градус обязательного трагизма, но...
И в итоге мы имеем Vergil's Downfal, которое мне хочется выкинуть и забыть как страшный сон. Не, конечно, поиграть за Верга - одно сплошное удовольствие. И, опять же, нам его преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой, как... последнего мудака. Безвольного, прошу заметить. Ну ни за что я не поверю, что парень, который создал тайную организацию, который знает все о демонах, о Лимбо, о подставах и способах контроля, который всю свою жизнь положил на истребление всякой некрасивой хрени, попадет на такой поганый развод. Да, понимаю - подставили, отвернулись, унизили, но бросить собственную мать в темнице?! WTF?! Честно, я когда пялилась в монитор, до последнего не верила, что парниша просто так свалит в закат.
И кульминацией всего этого становится триумфальное шествие обновленного Вергилия во главе парада демонов.
Не, хотя была вещь, которая доставила. То, как Верг ломанулся на помощь Кэт. Даже не это, а выражение его лица, когда он увидел, что девушка в опасности. И его откровенное недоумение, когда не-Кэт начала нести хрень. О, это было бесценно. За эти несколько секунд в моей голове уже пронеслись пятьсот страниц их несчастливого романа со всеми вытекающими.
Так, эмоции по DmC закончились. Всё.
Хотя, нет. Данте, ты - самоуверенный, фапательный ублюдок.

@музыка: Elvis Presley – Fever

@темы: Накипело

---

Размышлизм

Никак не могу отделаться от мысли, что эльфы могли жить и под землей. В том же Кад’халаше (пусть их и турнули через n-ое количество лет)
Сразу всплывает в памяти творчество Сальваторе, с поправкой на мир DAO. Если бы они смогли выстоять против гномов Кэл Шарока, то уже к пятому мору это была бы довольно развитая культура, которая могла бы поспорить с самой Империей Тевинтер. Союз гномов и эльфов Арлатана, объединившие свои знания и силы, смогла бы довольно ощутимо потеснить легионы порождений тьмы. Правда, не думаю, что в таком случае они пошли бы на встречу Орзаммару или эльфам с поверхности.

---

Размышлизм

Так, надоело плеваться в пустоту. Кажется, мой чуток подохреневший муз наконец-то выполз из летнего запоя и, таки, навестил меня ночью. Подкинув пару новых идей.
1. Перестать писать всякую хрень.
2. Перестать писать вообще.
Мы посовещались и решили, что раз пошла такая пьянка, надо бы уточнить несколько деталей. Во-первых,сколько у меня осталось живых глав.гадов? Считаем: Амелл - в Пике Дракона, Сурана - болтается между Кругом и Денеримом,Эдукан - правит в Орзаммаре, Махариэль - Командор серых, Кусланд - фактически правит страной, Броска - шатается по миру. Остался только Табрис, но и тут мой неуёмный муз сказал: "А пусть их будет двое!" Я, естественно, попыталась возразить, но и тут потерпела фиаско.
- Какой канон, какая правдоподобность?! У тебя итак уже ожили все, кого, по-хорошему, должны были давно черви жрать. Табрисов будет двое!
Так возникли полярные близнецы, разного пола, предприимчивые, но чуток сдвинутые на большой любви друг к другу.
На этом фоне, естественно, многие события мира чуток перекосились.
а) Эльфы получили земли (причём, разумеется, через пару лет попёрлись на юг) Не прошло и полувека, как Церковь организовала новый Крестовый поход, так как с магами сражаться уже было бесполезно.
б) Лекарство от скерны изобретено не было, зато неуемная Амелл сумела приручить дракона (на пару лет, потом дракон вырос и чуть не сожрал непутёвого учёного), обосноваться в Пике Дракона, со всеми почестями похоронить Авернуса.
в) Середа Эдукан, памятуя о крепкой дружбе и поддержке Махариэля, выслала на поверхность всю гильдию каменщиков, чтобы помочь эльфам заново выстроить Остагар. Естественно, не бесплатно.
с) Орсино выжил! Нет, его конечно потом до конца жизни гнобили за события в Казематах, но старичок гордо нес этот груз, заодно помогая юному поколению эльфов в диких землях.
д) через несколько лет Алистер сгинул где-то под Антивой, решив повыпендриваться перед Яваной, следом за ним, кстати, отправился и Андерс, правда его запечатали на глубинных тропах, дальнейшая его судьба неизвестна.

@темы: Dragon age, шалость

---

Баловство

У нас будет свой Тедас, с блэкджеком и шлюхами! Примерно из этой мысли родилась идея создания несколько аушных фанфиков. Это всё муз, а я... что "я"? Я так, мимо проходила.

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Цирион, Шианни, Сорис, м!Табрис|ж!Табрис, м!Кусланд, Делайла
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Драма, Повседневность, AU
Размер: Драббл
Статус: закончен

Enter

Душа

На рынке Денерима шумно и душно. Вовсю идёт торговля, снуют зазевавшиеся слуги и деловитые дворяне, удушающая смесь свежей рыбы и терпких духов щиплет нос, нещадно печёт непокрытые головы летнее солнце. Каллиан стоит за прилавком, звонким голоском зазывая к себе любопытных покупателей. Она чувствует – сегодня будет хороший, очень хороший день, ведь уже с утра она смогла продать несколько безделушек, сделанных её братом. Дарриан работал резьбарём в собственной мастерской, которую они открыли пару лет назад, почти сразу же, после смерти матери.
«Сражения – сражениями, но надо и о семье позаботиться» – Сказал он тогда отцу, забирая все накопленные деньги. Рисковый шаг, который грозил полным крахом, оправдал себя и вот, теперь улыбчивая эльфийка предлагала изделия «эльфийского мастера», тайком поглядывая на богатую знать. Близнецы Табрис были настоящей головной болью для старого, но искренне любящего отца. Не смотря на то, что беременность Адайи была вполне ожидаемой и желанной закономерностью, рождение двоих детей поставило молодую семью в крайне неудобное положение. Не самые богатые и влиятельные члены эльфинажа, они просто не могли позволить себе двух отпрысков. Но решительность молодой матери и счастливого отца не знала границ: они упорно работали, копили и отказывались от многих благ, ради достойного будущего их семьи.
Так или иначе, но будущее поколение семьи Табрис имело свою точку зрения практически на все бытовые вопросы. «Зачем работать на людей, если у нас есть достаточно сбережений, чтобы открыть что-то своё?» - Упрямо твердил сын, поддерживаемый бодрым киванием Каллиан. «Почему мы должны жить здесь? Давай переберёмся ближе к торговому кварталу» - Неугомонно вещала дочь, застирывая грязные пятна с одежды отца. Старый Цирион только качал головой, пряча горькую улыбку, - такие молодые и импульсивные, его дети ещё не знали настоящей жизни. Молодые и опасные, Адайя хорошо выучила их, прежде чем отправиться в объятия Создателя. Несмотря на хрупкую, обманчиво беззащитную внешность, Каллиан выросла в превосходную лучницу, а её искусство владения клинком поражало даже видавшего виды Валедриана. Но даже она уступала брату, который предпочёл клинкам верный меч и надёжный щит.
Каллиан убрала со лба выбившуюся из-под косынки тёмную прядь, и вновь уставилась рассеянным взглядом на снующих вокруг людей. Пальцами она поглаживала искусную резьбу на деревянной шкатулке, повторяя витиеватые, пересекающиеся линии. На рынке Денерима никогда не бывает скучно, ещё вчера она продала деревянные чётки храмовнику из Лидса. Он проделал дальний путь, чтобы задержать опасных малефикаров, которые сбежали от правосудия в Ферелден, думая, что здесь они смогут затеряться. Табрис ещё подумала, что для таких целей лучше бы отправляться в Тевинтер, уж там точно не заметят лишнюю парочку магов. Хотя, кто их, ненормальных, разберёт.
- Оружие из Орзаммара! Оружие из Орзаммара!
- Цветы! Подарите своей возлюбленной цветы!
- Драгоценности из Антивы! Только лучшее!
- Ночные горшки из Вал Форэ! Посуда из Орлея!
Каллиан обернулась на голос продавца «посуды», весело рассмеявшись. Хотела бы она увидеть лицо того, кто решит прикупить такой сервиз. Солнце поднималось всё выше, достигая точки зенита. Девушка потёрла переносицу, выискивая глазами одного из уличных мальчишек. За несколько медяков он мог бы принести ей кувшин холодной воды из таверны, однако ей не повезло. Среди потока людей, лениво переваливающихся с ноги на ногу, она не смогла увидеть ни одного из сорванцов, которые, обычно, не пропускали ни одного торгового дня. Зато зоркий глаз выцепил статного юношу, явно из благородных, - он не без интереса разглядывал привозной товар из Андерфелса, придерживая рукой солидный кошель. Табрис могла поклясться задницей Андрасте, что там золотые. Господин был высок ростом, крепок и статен, его кожа была загорела, а взгляд пронзителен, словно это глаза и не человека вовсе. Каллиан набрал в лёгкие побольше воздуха.
- Шкатулки, чётки, деревянные игрушки, картины из дерева! Ложки-плошки, зеркала с резным узором, шахматы! Ручная работа! Эльфийское искусство! – Скороговоркой выпалила она, для верности повторив несколько раз, не сводя испытующего взгляда со статного человека. Но внимание на крики эльфийки обратил совсем не он: рыжий парень, подошёл к нему и что-то быстро прошептал на ухо, кивнув в сторону Каллиан. Девушка смотрела на приближение двух парней с застывшей улыбкой на лице, изображая крайнюю благожелательность.
- Здравствуй, милая леди. – Любезно улыбнулся благородный господин, бегло осмотрев товар на прилавке. – И чем же торгует такая красавица?
Рыжий, рядом с ним, добродушно хмыкнул и взял в руки небольшую фигурку спящего дракона, старательно делая вид, что занят исключительно товаром и вообще просто мимо проходил.
- Всё перед вами, милорд. Желаете что-то определённое? Может, подарок любимой девушке? У меня есть прелестные шкатулки для драгоценностей, а эта картина? Посмотрите, ваша избранница будет определённо рада такому подарку. – Елейным голоском заговорила Табрис, подхватывая всё новый товар, начиная вертеть его в руках, а то и вовсе втискивая его в руки лорду, не давая ему и слова вставить.
- Шахматы, миледи. – Кивнул покупатель, определённо задумавшись. Каллиан замялась: с одной стороны, брат потратил очень много времени и сил, вырезая каждую фигурку, с другой – за эти шахматы можно было получить приличную сумму. Эльфийка достала из сундука сложенную доску, бережно завёрнутую в тряпку, и положила её на стол, торопливо выстраивая фигурки. Каждая из них была уникальна – белыми были эльфы, закованные в кандалы, с мечами и палками в тоненьких деревянных ручках. Чёрные же были представлены людьми в мантиях и доспехах. Милорд нахмурился и было протянул руку, но Каллиан быстро схватила его за запястье.
- Прошу вас, милорд. Это единственные шахматы в своём роде, не стоит трогать их.
Парень нахмурился, отдёрнув руку, с лёгкой неприязнью посмотрел на эльфийку. Естественно, такие люди не привыкли, когда им то-то запрещают. Табрис подарила покупателю примирительную улыбку, подхватив пальчиками фигурку чёрного короля, вложив её в руку парня.
- Мой брат вложил душу, создавая их.
- Неужели? – Он усмехнулся, рассматривая короля в пышной мантии. – Мне бы хотелось что-нибудь с частичкой твоей души, миледи.
Каллиан замерла на месте, быстро обдумывая только что сказанные слова. А затем вежливо поклонилась и поспешила к тяжёлому сундуку, немного покопавшись в аккуратно уложенном товаре, она достала небольшую шкатулку и открыла её перед симпатичным покупателем.
- Чётки? – Немного недоумённо спросил он, рассматривая грубую, даже неумелую работу.
- Да. После этого брат сказал мне, чтобы я больше не подходила к его инструментам. – Весело сообщила она, разглядывая свою первую и последнюю работу. – Отдам за несколько медяков.
Парень ещё несколько секунд смотрел в шкатулку, а затем перевёл взгляд на эльфийку. Они встретились взглядом, и, казалось бы, слова стали абсолютно ни к чему. Молодой лорд взял Табрис за руку, ласково поцеловав тонкие пальчики. Отчаянный жест, если учесть, что Каллиан сделала с последним своим «воздыхателем», который задумал подлезть ей под юбку. Откровенный романтизм момента нарушил ласковый голосок и внушительный пинок рыжего, который до сих пор вообще не подавал признаков жизни. Милорд тут же отпустил руку Каллиан, обернувшись к другу. Рыжий быстро кивнул куда-то в сторону, а молодой человек скривился.
- Делайла…
Девушка буквально порхнула к прилавку, не забыв поздороваться со всеми присутствующими. Каллиан не без зависти взглянула на богатое платье и холёные щёчки, думая, что если бы у неё было столько денег, то выглядела бы эльфийка ничуть не хуже.
- Айдан, мы тебя обыскались. Твой отец сказал, что мы уезжаем. Ну пойдём же, пойдём!
И Табрис глазом моргнуть не успела, как молодого человека увели у неё из-под носа. Запоздало она заметила, что шахмат тоже нет, а на прилавке, ровно меж двух статуэток лежат два золотых. Каллиан вымученно улыбнулась, убирая деньги в кошель. Солнце ещё высоко, торговля будет продолжаться, к ней будут заходить люди, эльфы, даже гном поинтересуется, сколько стоит богато украшенный гребень. Но только тёплая, чуть усталая улыбка Айдана Кусланда будет занимать все мысли младшей Табрис. К концу торгового дня, когда девушка уже будет собирать вещи, когда придёт Сорис, чтобы помочь дотащить два сундука до старой мастерской, к ней прибежит мальчишка-посыльный с серебряком и небольшой, вкусно пахнущей запиской: «За частичку вашей души. А.К» Придя домой, девушка перероет все вещи, заглянет в каждую шкатулку, но не найдёт заветных чёток. А записку и серебряк Каллиан ещё сохранит, пусть будет. На долгую память.

***

Выбор

Не вина Дарриана, что он рос чересчур свободолюбивым эльфом. Он предпочитал сам выбирать свою судьбу, решать возникающие проблемы и защищать свою семью. И в эльфинаже такой подход к жизни очень многих задевал, более того, порой эльфу казалось, что его, довольно простые, желания остальные воспринимают как вызов. Обществу и традициям, которые должен почитать каждый уважающий себя эльф. Валедриан, однако, хорошо отзывался о начинаниях Дарриана, повторяя раз за разом, что жителям эльфинажа подчас не хватает той решительности, что присуща всем членам семьи Табрис. Отец молча качал головой, изредка повторяя: «Видела бы это Адайя». Впрочем, эльфу казалось, что если бы мама дожила до сего дня, то очень бы гордилась своими отпрысками, не смотря ни на что.
В мастерской пахло опилками, сыром и потом. Дарриан молча подумал, что в следующий раз точно оторвёт голову Сорису, который забыл проветрить после себя. Пройдясь по просторной комнате, Дарриан открыл оба окна нараспашку, а затем высунулся по пояс из одного, вдыхая полной грудью по-утреннему свежий воздух. Такими минутами надо наслаждаться, ведь очень скоро солнце снова раскалит сухую землю, и эльфы попрячутся по домам, спасаясь от дневного солнцепёка. Те, кому повезёт, конечно. В последнее время много эльфов ушло работать в порт, а там его народ никто не щадит. Хочешь жрать, тогда работай, хочешь жить – не работай и медленно сдыхай с голоду. Перспективка-то не очень, как ни посмотри.
Шианни заявилась сразу же, как только Дарриан приступил за работу (умеет же выбирать подходящий момент). Танцующей походкой она подошла к столу, поставив на него большой горшок, прикрытый тканью. А затем, - бесовка – отвесила брату увесистый подзатыльник, самым чутким образом призывая обратить на себя внимание.
- Мог бы и посмотреть на меня. Я, между прочим, тебе завтрак принесла. – Ничуть не обидевшись, сказала она, присаживаясь на свободный стул. – Каллиан уже убежала на рынок, Сорис помог оттащить ей сундуки. А дядя сказал, что ты как встал, так и ушёл. Даже не поел.
- И поэтому ты пришла, чтобы избить меня? – Эльф потёр затылок, украдкой посматривая на аппетитно пахнущий горшок. – Хороша сестрица.
Шианни стала частой посетительницей мастерской, работая больше сиделкой, нежели помощницей. Она готовила еду, занималась уборкой и выгоняла Табриса домой, когда тот засиживался допоздна, работая над очередным проектом. Иногда эльфу поступали заказы от благородных, чаще от дам, которые хотели приобрести очередную безделушку, чтобы похвастаться ей перед обществом. Тогда Шианни приходилось буквально за уши оттаскивать упорного братца от инструментов, и гнать до самого дома, чтобы передать Цириону из рук в руки.
Дарриан потянулся к горшку и тут же получил по рукам. Шианни была непреклонна, сначала нужно убрать со стола, а потом помыть руки, хотя бы всполоснуть. Она не говорила об этом вслух, но живая мимика эльфийки уже давно объяснила всё за неё. Дарриану ничего не оставалась делать, кроме как покориться воли рыжего диктатора. Когда он вернулся, на столе уже стояла тарелка наваристого супа и несколько ломтей хлеба.
- Спасибо, дорогая. – Широко улыбнулся эльф, поцеловав девушку в щёку. – Видит Создатель, я готов на тебе жениться.
Шианни прыснула в кулачок, отведя взгляд. Дарриан принялся за еду, шумно и со вкусом чавкая, то и дело бросая благодарные взгляды на дорогую сестрицу. Когда с запоздалым завтраком было покончено, Шианни убрала горшок и начала собираться.
- Я ещё днём зайду, хорошо? – Уже у дверей спросила эльфийка, чуть щурясь от яркого солнца. – Смотри, не заработайся. С тобой ещё дядя хотел вечером поговорить.
Дарриан кивнул, провожая девушку взглядом. Что не говори, а из Шианни получилась бы отличная жена. Сильная, добрая, смелая, преданная. Если выбирать из всех девушек Тедаса, то Табрис несомненно предпочёл бы её. Даже не сестру (прости Создатель), ибо жить ещё хочется, а с пылким нравом и силой Каллиан, эльф бы долго не выдержал бы. Лишь на секунду представив картину их с Каллиан совместной жизни, эльф вздрогнул, рефлекторно погладив себя по шее. Во время их последней тренировки, младшая сестра с завидным фанатизмом пыталась добраться своим клинком до горла Дарриана, благо, ей этого не удалось. Повертев в руках метчик, эльф принялся за работу. Сегодня он планировал закончить ларец для Валедриана, а потом немного поработать над техникой трапецеидальной резьбы. На эту работу у него должно было уйти как раз полдня, а потом можно будет и к отцу заскочить. Дарриан нахмурился, вырезая замысловатый узор. Подобные он видел в старых книгах, которые хранятся у Валедриана, надо сказать, было довольно непросто скопировать их, но эльфу удалось. И теперь, если он не умудриться запороть эту работу, хагрен получит в подарок настоящее произведение искусства.
Работа двигалась быстро, наработанная руки уже сами знали, как и что надо делать. Ближе к полудню, Дарриан наконец устроил небольшой перерыв. Из окна доносилось звонкое пение птиц и весёлый гомон соседских ребятишек. Дарриан улыбнулся, подхватив кувшин с водой и плеснув немного в кружку, утёр пот со лба. В такую жару эльф осознавал всю выгоду того, что родился мужчиной. Взять хотя бы тот факт, что он мог свободно снять с себя рубашку, не боясь прослыть самым страшным распутником за всю историю эльфинажа. Что он, в принципе, и сделал, встав в дверях мастерской, чтобы понаблюдать за игрой детей. Ребятня играла в салки, а Дарриану вспомнилось, как в таком же возрасте, они с Каллиан гоняли по соседским крышам, пугая домашних кошек и голубей. Счастливое детство, тогда мать была ещё жива, и отец работал на людей. Они убегали из дома и гуляли до самого вечера, всякий раз нарываясь на отеческий подзатыльник. Сейчас Дарриан думает, что у них было всё, о чём только могли мечтать двое сорванцов из эльфинажа: добрый отец, заботливая мать и столько свободы, что хоть залейся.
- Бездельничаешь? – Несса улыбнулась, забирая из рук парня кружку. У её ног была большая корзина с овощами, видимо девушка только-только вернулась с рынка. Дарриан усмехнулся.
- Мечтаю. – Он вынес из мастерской кувшин с водой и наполнил кружку до краёв, эльфийка благодарно кивнула, в несколько глотков опустошив выпив всё до дна. – Можешь не благодарить. Помниться мне, в последний раз такая жара была, когда я ещё пешком под стол ходил. Вендаль тогда чудом не засох.
- О чём же? – Довольно икнув, поинтересовалась Несса, скользнув заинтересованным взглядом по лицу друга.
- О бадье с холодной водой. – Добродушно хмыкнул в ответ он, забрав кружку. – Ты с рынка?
- Да, кстати, видела твою сестру. Она там с каким-то человеком флиртовала. – Хихикнула девушка, а Дарриан напрягся. Только этого ему ещё не хватало, хотя он ещё ни разу не видел, чтобы Каллиан отвечала кому-то взаимностью. По представлению самого Табриса, мужчина, который смог бы покорить его сестру, должен быть как минимум шести футов, с горящими глазами и немереной силой воли. Он должен прискакать к ней верхом на медведе и скинуть к ногам возлюбленной труп Вэйда, с которым она сцепилась в очередной раз.
- Тебе показалось. – Отмахнулся от подруги эльф, с самым благодушным выражением лица. Несса пожала плечами, подхватила тяжёлую корзинку и поспешила домой, к родителям. Дарриан проводил девушку взглядом и вернулся к своим делам. Ларец закончен, остались только незначительные детали.
Вечер опустился на эльфинаж совершенно незаметно, Дарриан отложил инструменты, довольно смотря на свою работу. Сорис ждал на улице, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Эльфу понадобилось несколько минут, чтобы закрыть все окна и дверь.
- Каллиан вернулась? – Табрис лениво вышагивал по дороге, наслаждаясь тёплым ветерком.
- Конечно. Давно уже. – Неопределённо кивнул Сорис, на ходу здороваясь с проходящей пожилой парой. Вечер принёс с собой долгожданную прохладу и из домов эльфинажа на улицу высыпался народ. Дарриан с предвкушением ждал сегодняшней ночи, у него была припрятана бутылка орлесианского полусухого, которую он намеревался распить в компании Шианни, Каллиан и, разумеется, Сориса. Поговаривали, что для кузена начали подыскивать подходящую пару, так что тема для ночной посиделки уже была, по крайней мере, для прекрасных дам - точно.
- До скорого. – Сорис махнул другу рукой, скрываясь за поворотом. Дарриан зашёл домой, сразу же устремляясь на кухню, где его уже ждали сестра.
- Дарриан! – Эльфийка оторвалась от созерцания полной помидоров корзинки, вскочив с места, как ужаленная. – Ты не представляешь, я продала твои шахматы. Милорд заплатил мне два золотых, а ещё купил мои чётки. – Затараторила она, позволив брату приобнять себя. Дарриан нахмурился, взяв помидор и откусив от него такой нехилый кусок.
- Это тот, с которым ты заигрывала? – Прожевав, хмыкнул он. Любезная сестра тут же поменялась в лице, сурово поджав губы.
- Кто доложил?
- Тебе какая разница? Не делай так больше, от людей одни неприятности. Сама знаешь. – Дарриан отпустил эльфийку, обошёл стол, схватив ещё кувшин с подкислённой водой, плеснул немного в чашку. Каллиан усмехнулась, наблюдая за процессом.
- Или ты просто ревнуешь. – Сладко протянула она, подойдя к брату и обняв его со спины. – Боишься, что я выйду замуж и упорхну из отчего дома?
- Дальше эльфинажа не упорхнёшь. – Оскалился брат. – Кэл, ты же привязана к этому месту, куда ты денешься? – Он обернулся, поймав подбородок девушки, чтобы заглянуть в ясные глаза. Из общей комнаты послышались шаркающие шаги, близнецы отпрянули друг от друга, старательно изображая, что заняты чем-то очень важным. Им-то всё равно, а вот отец может не понять невинных игр. Цирион вошёл, сжимая в морщинистых руках какую-то книгу. Каллиан бегло посмотрела на брата и, сославшись на какие-то неотложные дела, выскользнула из кухни, прихватив с собой ту самую корзинку. Небось, опять пристроиться у порога, и умнёт всю все помидоры в один присест.
- Сын, присядь. – Цирион положил книгу на стол, а Дарриан сразу принялся перебирать все свои «косяки» за прошедший месяц. И только когда эльф убедился, что не совершил ничего особо предосудительного, он послушался отца.
- Не нравится мне твой тон. – Ухмыльнулся Дарриан, положив руки перед собой. – Я не твой сын? Стой, тогда Кэл тоже. Ты продал нас в рабство орлесианцам, и теперь я обязан побрить голову и начать носить пёстрый костюм?
- Дарриан, ты знаешь, как важны для нашей семьи традиции? – Начал отец, задушевно смотря в глаза сыну. – В жизни каждого эльфа наступает такой момент, когда он должен стать взрослым и создать новую семью.
- Стоп, стоп, стоп! – Парень выпрямился, с недоверием покосившись на невозмутимое лицо Цириона. – Ты решил женить меня? Сейчас? На ком? Нет, подожди, это неважно. Мне не нужен договорной брак.
- Дарриан, я понимаю твои чувства, сам в твои годы был таким же, но твоя обязан…
- Да никому я ничем не обязан! – Вспылил эльф, ударив ладонью по столу. – Это. Моя. Жизнь. И тебе не удастся заставить ни меня, ни Кэл что-то делать против нашей воли.
Цирион хотел сказать что-то ещё, но сын просто не дал ему такой возможности. Буквально выскочив из-за стола, парень в несколько широких шагов преодолел расстояние до двери, бросив напоследок.
- Я не собираюсь танцевать под вашу дудку. Можешь передать мои слова хагрену.

- Ты знала? – Каллиан обнаружилась в их комнате. Несчастная корзинка с помидорами стояла нетронутой, девушка затачивала один из клинков, ловко скользя бруском по всей длине лезвия.
- Отец сказал, что хочет поговорить с тобой, прежде чем принять окончательное решение. – Спокойно отозвалась она, не смотря на брата. – Я догадывалась.
Дарриан хмыкнул, оставив сестру. В его душе бушевал ураган, парень выскочил из дома, со всей силы толкнув рукой дверь. Хотелось бежать сломя голову, не разбирая дороги. Каким же он был идиотом, раз искренне уверовал в то, что его обойдёт судьба любого из эльфов. Он должен что-то предпринять, немедленно, пока не стало слишком поздно. Решение проблемы пришло неожиданно, словно бы было нашёптано свыше. Но нужно торопиться, у Дарриана оставалось не так много времени.



***

Вместе

- Спокойной ночи, пап.
- Спокойной ночи, дорогая.
Каллиан задула чадящую свечу, скрывшись за занавеской. Тихо, как мышка, шмыгнула на улицу, зябко потёрла плечи. Несмотря на жаркие дни, ночи в Ферелдене оставались такими же холодными. Резкая смена температур особенно остро отражалась на детях, которые подхватывали очередную болячку каждый сезон. Оглядевшись по сторонам, девушка неторопливо потопала по тропинке, к высоким воротам. Там, на брёвнах её уже ждал Дарриан, задумчиво устремив взор к звёздному небу. У его ног был вещевой мешок, а в руках початая бутылка вина. Каллиан нахмурилась, подойдя ближе к брату, с размаху плюхнувшись рядом с ним.
- Ха, ну и денёк, правда? Тебя можно уже поздравлять? – Она забрала бутыль вина из его рук, крепко присосавшись к горлышку. Дарриан усмехнулся, с особой нежностью приобняв нерадивую сестрицу за талию, уткнувшись носом в густую копну чёрных волос. Девушка вздрогнула, прикрыв глаза, рука, сжимавшая бутыль, безвольно опустилась вниз. Тишина разрывала барабанные перепонки, гулко билось сердце. Дарриан поглаживал девушку по животу, устремив вперёд безучастный взгляд. Там, за высокой стеной, умиротворённо посапывает стражник, шумит пьяная толпа в «Покусанном дворянине», идёт своим чередом жизнь. Каллиан передала брату бутылку, кинув беглый взгляд на старый меч.
- Я думаю… Дарриан, послушай меня. Я думаю, что у нас на удивление хорошая жизнь. – Начала девушка, сжав руку брата. – Крепкий дом, счастливая семья. Следующий шаг вполне закономерен. Сначала ты, потом я. – Вещала Каллиан проникновенным шёпотом, поглаживая пальчиками его ладонь. Парень хмыкнул, покачав головой. Не такой жизни он хотел для себя, не так он представлял своё будущее.
- Нас скрещивают, как скот, Кэл. Это, по-твоему, закономерность? – Прошептал он ей на ухо, обдавая кожу горячим дыханием, рука парня скользнула под льняную рубашку сестры, поглаживая мягкую кожу. Кому-то подобные вольности могли показаться совершенно недопустимыми, но для близнецов всё происходящее давно стало самим собой разумеющимся. Каллиан выдохнула, прижавшись к груди брата спиной, чувствуя, как тяжело и жадно он вдыхает холодный воздух.
- Я думаю, что если бы отец рассуждал, как ты, то нас бы вообще не было. – Резко ответила она, дёрнувшись в крепких руках. Дарриан удержал сестрицу, недовольно замычав. Её тепло согревало, а дорога предстояла долгая. У местных он узнал, что клан долийцев остановился неподалёку от Денерима. Ему нужно действовать быстро, если он не хочет застрять здесь навсегда.
- Я собираюсь уйти. – На грани немых движений губ, проговорил он, стараясь не смотреть на любимую Каллиан. Девушка молчала, долго, напряжённо, а затем развернулась и погладила брата по щеке.
- Не мели ерунды, братец. Ну куда ты пойдёшь, к долийцам? – Ласково, мягко, словно неразумному дитю пролепетала она, осторожно забирая из рук брата бутылку. Старший Табрис недовольно поморщился, как от пощёчины, лучше бы было, если бы Каллиан действительно ударила его.
- Каллиан, я серьёзно. Перестань. – Он взял её за руку, крепко сжав её. – Пойдём со мной. У нас будет новая жизнь, новые возможности.
Девушка встала, отдёрнув руку от брата, словно ошпарившись. В её безупречном, логичном мирке никак не укладывалась сама мысль о побеге. Она смотрела на брата, как на чужого, безрассудного и неблагодарного глупца, который на время обрёл оболочку того, кого она знала с рождения.
- А как же мастерская, отец? Я, в конце концов? – Она застыла на месте, пытаясь увидеть в глазах брата желанную поддержку, обещание того, что он вот-вот одумается и перестанет нести чушь. – Ты готов всё бросить?
- Мастерская останется Сорису и отцу. Мы с тобой напишем ему, как только обоснуемся на новом месте. Кэл, это наш шанс, нельзя упускать его.
- Ты говоришь, как трус. Трус, который хочет избежать ответственности! За себя, за семью! – Зашипела она, Дарриан вскочил с места, схватив сестру за плечи.
- Семью?! По-моему, я итак достаточно для неё сделал! Кто-нибудь подумал обо мне? – Крикнул он в лицо младшей, до боли сжав хрупкие плечи. Внезапная злость накатила бушующей волной, в её глазах он увидел отражение всей своей будущей жизни: примерный муж, медленно заплывающий жиром, покорный сын и суровый отец. И так изо дня в день, пока его тело в конец не одряхлеет, а потом, если повезёт, его сожгут на костре, как когда-то их мать. Каллиан забилась в его руках, осыпая брата всевозможными проклятиями, но эльф держал сестру крепко, пока, наконец, она не сдалась. А потом, словно в самом запретном сне, потянулась к его губам. Целовала настойчиво, жадно, в первый и последний раз, цепляясь пальцами за его руки, прижимаясь ближе, словно желая слиться с близнецом воедино. И Дарриан ответил, теряя бдительность, мысленно посылая на хер всех моралистов, что толкуют о целомудрии и запретах. Удар коленом в живот оказался полной неожиданностью, Дарриана согнуло пополам, изо рта вырвался злобный рык. Каллиан замахнулась для очередного удара, но подсечка снизу сбила девушку с ног. Старший брат оседлал эльфийку, перехватив её руки и крепко сжав их.
- И что теперь? Давай, сделай что-нибудь, пока я не подняла весь эльфинаж. – Ядом процедила Каллиан, смотря на брата. Удивительно, как тонка грань между любовью и ненавистью, ещё недавно близнецы клялись друг другу, что всегда будут вместе, а сейчас между ними целая пропасть. Дарриан смотрел на своё искажённое отражение, не веря в происходящее. Грудь эльфийки тяжело вздымалась, пробуждая в парне отнюдь не братские чувства, алые губы ещё хранили вкус отравленного яростью поцелуя. Какого хрена, возможно, это их последняя встреча. Так или иначе, старший Табрис перейдёт этот рубеж, и освободится.
- Ты не сделаешь этого. – Произнёс парень, с несвойственным ему спокойствием, осторожно отпуская руки сестры. Каллиан рефлекторно дёрнулась, желая освободиться, но тяжесть брата, удобно усевшегося на её бёдрах, не позволила ей этого сделать. Она бросила на него раздражённый взгляд, чувствуя, как к горлу подступает липкий ком обиды и разочарования. Что за странное чувство, овладевшее всей ей, сковывающее грудь и затрудняющее дыхание? Дарриан так близко и в то же время слишком далеко, ей не дотянуться. Она не сможет уйти, бросить старого отца и родной дом, с которым эльфийка прочно связала свои мечты и надежды. Последние песчинки падают на стеклянное дно, у них не осталось времени.
- Тебя бесполезно держать, так?
- Прости, Кэл.
Она подрывается, крепко обхватив тонкими ручками шею Дарриана, падает на него, прижимаясь грудью к его груди. И молча воет от тоски, хороня несбывшееся, не тот конец, на который рассчитывал старший брат. Он слепо гладит её по волосам, спине, она тихо умоляет его остаться, мешая проповеди с отборной руганью. Это их время, время, когда не существует законов и запретов, ночная мгла укроет близнецов от любопытных взглядов. Каллиан проводит брата пустым взглядом, примерив очередную маску безразличия, Дарриан не обернётся. А затем, подхватив бутылку вина, эльфийка усядется на холодных брёвнах, запрокинув голову к звёздному небу. Её маленький мирок пошатнулся, но не рухнул. Завтра она снова будет улыбаться, порхать по узким улочкам и делать вид, что ничего, собственно ужасного, и не произошло. А сейчас у Каллиан есть недопитая бутылка и долгая ночь впереди, в конце концов, они – Табрис, а это что-то да значит.

@темы: Dragon age, мини

---

Прелесть

Понравилось мне это видео. Вот что значит настоящий ривроманс, да и Хоук тут такая живая, - смотришь и по-настоящему переживаешь за персонажа. Не смотря на то, что сам клип откровенное и самое настоящее AU, впрочем, в последнее время меня только на него и тянет. Даёшь свой Тедас блэкджеком и шлюхами магами! Хочу Хоук, которой откровенно плевать на морали и правила, хочу влюблённого в Мерриль Фенриса и коварного Андерса! Хочу, чтобы на троне Орзаммара была Середа Эдукан, а Броска свалил на поверхность, чтобы лично напинать порождениям тьмы. Хочу, чтобы все глав.гады из ДАО были живы и счастливы (ну, относительно) Хочу беременную от Фарена Сигрун, законченную лукрозианку Сурану.
В общем, да, хорошее видео.

@темы: Dragon age, видос

---

Пусть будет здесь.

И это тоже

@темы: оставить, видос

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Да сколько ж можно?!

Ficbook. Ficbook... Ficbook!!!
Гневу моему нет предела, злость моя горит огём, да и мозг уже скулит о неоплачиваемом отпуске. Когда на фикбук перестанут запускать девочек с их "шедеврами"?! Когдааа?!

"Сдрасвуйте я королева марго-анити-монти-шпонти-гессермдантиштатская. я незаконая дочь короля нивары и меня отдали в круг. теперь я серый страж у меня 100500 любви алистира и я спасаю ферелден"

Пятьдесят глав по пятнадцать строчек в каждой, с совершенно нечитабельным текстом, зато огромное посвящение: маме, папе, другу, подруге. О! Забыла про:
"Низя размещать мой шедевр на других сайтах!!!"
Да тут даже читать страшно, а кто-то про размещение... И не дай боже, критиковать ЭТО - драгоценнейшие авторы будут рычать, кусаться и материться. Да так, что уши завянут, хотя можно будет почерпнуть парочку новых выражений.

Бить таких, бить! Учебниками русского языка, словарями, ремнем... аррр..

посли мора гираиня ферелдена констанция асталась в ферелдене и вышла за муж за алистера истенова караля ферелдена каторый стал каралем а ана каралевой и правели ани вмести анора пыталас им памишать праветь ани запирли ие в башни но ана збижала аттуда в кирквол к мередит с каторой у ние был раман тока ап етам некто ни знал алистер преказал нойти ие и пасадить абратна но ни палучилась патаму што меричка ие ахраняла как сабака ну и хромовники тожи ахраняли констанция очинь харашо правела ферелденом и ани с алистером очинь друк друга любили но анора дура тупая мишала им жыть вмести аднажды ана узнала а новам зоконе констанци кознить фсех меричек в ферелдене и паехала защешать свае племя а мери асталась в кирквале патаму шот ей нада была саблазнить каллена а анора мишала ей ета зделать патаму што ривнавала кароче преехола анора в ферелден а там стража ей гаварит смерть меричкам и хатели ее убить но анора убижала к алистеру и стала прасит ть пращение алистер добрый паетаму ее прастил но анора мередитофилка паетаму ее прегаварили в казнь сначала ие паимел везь ферелден а патом ие кознили с пазорам как глову меричек а с ней преехала ие падрушка лизбиянка бела лашанс каторая была магам но меричкой ана служыла мередит и инагда сасала у ние но чяще у аноры и ее тожи кознили кароче преперлась их зощитнеца марфа и эмили и их тожи кознили и исчё их тупых друзей всех всех всех а меричка в ета время тупо павеселась кагда узнало о смерти аноры камандорам стала констанция а ана асвабадила магав и всё стала харашо канец

@темы: Dragon age, яду мне

---

Усмиренная

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Йован, ж!Амелл
Рейтинг: R
Жанры: Гет, драма, Hurt/comfort.
Размер: Драббл
Статус: закончен

enter

Если смотреть на горизонт из окна на верхних этажах башни Круга, то озеро Каленхад кажется бесконечным. Черное, наползающее на каменные стены, обволакивающее их, словно бы стараясь утянуть к себе на дно вместе со всеми проклятыми её обителями. И не сбежать.
Лодка мерно покачивается, а вот и пристань. Йован задирает голову и щурится, едва держится на ногах, но всё же умудряется не упасть, когда обрюзгший лодочник толкает его в плечо, требуя плату. На ходу бросает ему несколько монет, натягивает капюшон на глаза и направляется в «Капризную принцессу»

- Йован, а почему мы никогда..?
Она смотрит с пугающей смесью непонимания и сожаления. Молодой маг сглатывает липкую слюну, переводит беспомощный взгляд с Лили на Амелл. Он. Не. Знает.

В кабаке, а по-другому это место язык назвать не повернется, шумно и грязно. Клубятся лириумные пары, пляшет магия крови на костях, к утру хозяину снова придется подсчитывать убытки. Йован проталкивается через гуляющий сброд, к стойке, заказывает себе «Лестницу» и выпивает залпом, оборачивается и скользит поверх засаленных голов рассеянным взглядом.

- Прошу тебя, Амелл…
- Я помогу.
Они подписывают себе приговор на драном клочке судьбы, заключают сделку, расписываясь собственной кровью. Йован заставляет расписаться, он же – малефикар, а Амелл слишком доверяет беспечному другу, чтобы верить беспощадным фактам.

- Что вам угодно?
А она почти не изменилась. Только взгляд – пустой, и уже немолодой мужчина чувствует, как сворачиваются внутренности в тугой узел, и кровь отливает от лица. За сорок с лишним лет он так и не смог привыкнуть к участи усмиренного.
- Амелл, присядь. – Давит из себя слова, как гной из раны. Хватает её за руку, сжимает огрубевшими пальцами хрупкую ладонь, тянет к себе. Усмиренная не упирается.
- Хозяин будет недоволен, бить будет. – Кивает она, смотрит сквозь остекленевшие глаза. Амелл, его маленькая, с вечно растрепанными волосами и живой улыбкой на лице. Убита мальчишкой-малефикаром, который поверил сказкам церковницы.
- Не будет. – Обещает, почти защищает. И, действительно, не будет. Если узнает, кто решил отвлечь его служку. Восемь лет, как Одержимый взорвал церковь, семь лет, как вспыхнули восстания, два года, как на трон Ферелдена воссел маг.
- Я увезу тебя ко двору, Амелл. Хоук – твой прямой родственник, он позаботится о тебе.
- Нет.
Её толкают и забрызгивают чистое платье какой-то вонючей бодягой, женщина оборачивается, смотрит в спину обидчику. Йован качает головой, резко хватает усмиренную за руку и тянет на себя, бьет спиной о холодную стену, кричит, вопит, срывается и умоляет – молча. Всматривается в стеклянно-кукольные глаза, гладит шершавыми пальцами пористую кожу.
- Отпусти.
- Почему? Ты усмиренная, но не дура. Неужели ты не хочешь выбраться отсюда, неужели ты не позволишь мне увезти тебя? – Его голос дрожит, он чувствует слабость в коленях, подрагивающие ноздри ловят слабый запах мутной воды озера Каленхад, запах вековой пыли и подвалов Круга. Филактерии и отравленная кровь. Под его рукой её мягкие округлые груди, в его власти переплетение ее вен и артерии, одно касание – её желания в его руках.
- Круг пал, мой дом здесь.

- Амелл? Нет..О, Создатель! Что вы с ней сделали..?
Девушка собирает вещи, методично укладывает небольшие свертки в багаж. На лице – ни единой эмоции. Йована начинает мутить, храмовники за спиной сочувственно отводят взгляд, толкают вперед и заставляют торопиться. Страж был милостив, однако – какая ирония – сейчас малефикар мечтает о смерти боле, чем когда-либо.
- Йован. – Она подходит медленно, всматривается, словно вспоминает, а затем вручает парню один из тех свертков. И уходит. Через несколько дней парень узнает, что девушку отправили в один из многочисленных магазинчиков, продавать зачарованные вещи.

Мужчина отпускает усмиренную, тянется к сухим губам и оставляет печать своего самого целомудренного поцелуя. Амелл скользит меж разморенных тел, как талая вода, горит ясным огоньком в своей Бездне, и лишь на мгновение Йовану кажется, что в ней снова теплится жизнь. Но отблеск свечей не заменит частицу Тени, а женщина снова падает в море из крови, глотает грязную воду Каленхада и платит молчанием за новые плети. Амелл не провожает его взглядом, не пытается понять странную логику действий бывшего друга, не желает…И только к рассвету, стоя перед зеркалом и рассматривая свое лицо, она по привычке спросит свое отражение:
- Йован, а почему мы никогда..?

@темы: драббл, Dragon age, Йован/фем!Амелл

---

Улисс

Нет толку в том, чтобы, король без дела,
У очага, затёртого средь скал,
С женой-старухой, я бы раздавал
Законы строгие средь этих дикарей,
Что спят, едят, пасут, не ведая меня.

...

Не стану отдыха искать от странствий; допью
Жизнь до конца; все что со мною было - было полным,
Страдал ли - сильно, радовался - сильно, один
И с теми, кто меня любил; на берегу
И в море, когда сквозь волны пенные Аид
В нас ливнем метил; я превратился в имя;
Скиталец вечный с жадною душой
Я много видел, много мне знакомо;
Людские грады, климаты, манеры,
Советы, государства, да и сам я
Почётом был отмечен среди них;
Я выпил радость битвы средь друзей
Далёко на равнинах звонких Трои.
Я частью стал всего, что мне встречалось;
Но встреча каждая - лишь арка; сквозь неё
Просвечивает незнакомй путь, чей горизонт
Отодвигается и тает в бесконечность.
Как скучно было бы остановиться,
Ржавея в ножнах не блестеть при деле!
Как будто жизнь - в дыханьи! Жизнь за жизнью -
Всё было б мало; мне ж и от одной
Осталось уж немного; но час каждый
Спасённый от молчания векового
Приносит новое; и было подло
Почти три лета хоронить себя
И серый дух, что так горит желаньем
За знаньем следовать, как за звездой упавшей,
Перешагнув пределы нашей мысли.
А вот и сын мой, добрый Телемах,
Кому оставлю скипетр и остров -
Он, мной любимый, завершить стремится
Работу эту, медленным терпеньем
Смягчить людей суровых, постепенно
К полезному труду их приручая.
Он безупречно исполняет долг
Общественный; могу я положиться
На нежную заботу и почёт,
Которыми богов он окружит
Домашних, когда я уйду отсюда.
Ему - своя работа, мне - моя.
А вот и порт; раздуло судно парус;
Лежат во мраке тёмные моря.
Матросы, трудились вы и мыслили со мной,
Вы с равной радостью приветствовали гром
И солнце яркое, на встречу выставляя
Свободные сердца - и вы и я стары;
У старости остались честь и долг.
Смерть скроет всё; но до конца успеем
Мы подвиг благородный совершить,
Людей, с богами бившихся, достойный.
На скалах понемногу меркнет отблеск; день
Уходит; медлительно ползёт луна; многоголосые
Глубины стонут. В путь, друзья,
Еще не поздно новый мир искать.
Садитесь и отталкивайтесь смело
От волн бушующих; цель - на закат
И далее, туда, где тонут звёзды
На западе, покуда не умру.
Быть может, нас течения утопят;
Быть может, доплывём до Островов
Счастливых, где вновь встретим Ахиллеса.
Уходит многое, но многое пребудет;
Хоть нет у нас той силы, что играла
В былые дни и небом и землею,
Собой остались мы; сердца героев
Изношенны годами и судьбой,
Но воля непреклонно нас зовет
Бороться и искать, найти и не сдаваться.

@темы: стихотворение, Теннисон

---

Пеплом и ветром

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Логейн|ж!Кусланд
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Повседневность
Размер: Драббл
Статус: закончен

читать

Великий праздник. Освобожденный Ферелден пляшет на остывших трупах, яркими гирляндами увешаны сожженные дома. Вино льётся рекой, мешается со спекшейся кровью. Торговая площадь разбита, не все разложившиеся тела успели убрать. Логейн не привык прятаться за неприступными стенами, он идёт по разоренной столице с гордо поднятой головой, он переступает через лужи крови, он благодарно кивает склонившим головы денеримцам. Они высыпаются из своих убежищ, веселой гурьбой стекаются в полуразрушенные таверны за бесплатной кружечкой гномьего эля. Сегодня наливают всем. Он благодарит усталых и пьяных солдат, почтительно кивает израненным и калекам.
Он знает, побеждает не страна, а люди в ней. И пусть сейчас аристократы поют гимны своей спасительнице, но что было бы с ней, если бы не люди, которым пришлось в неё поверить. Пришлось, потому что не дали вариантов. Как и тогда, почти тридцать лет назад. Он сворачивает с главной улицы, идёт к «Жемчужине», легко усмехается, когда видит почти нетронутую огнем крышу. Рушатся церкви, таверны, стираются в прах вековые стены дворцов, но дома наслаждения всегда переживают самые кровавые бойни. Пожалуй, скоро он начнет советовать людям прятаться от вражеских войск в борделях. Он не мнется у входа, выжидая момента, когда сможет спрятаться от любопытных глаз, резко открывает тяжелую дверь и окунается с головой в пьяное царство веселья. Здесь женщины дарят иллюзию любви, а мужчины платят за мимолетное счастье. Но бывает и наоборот.

Она сидит в дальнем углу темной залы, изредка поглядывает на посетителей из-под грязного капюшона. Про неё уже ходят легенды: кто-то рассказывает, что Героиня семи футов роста, кто-то рассказывает что, мол, она голыми руками может придушить разъяренного огра; иные рассказывают, что Элисса Кусланд прекрасна, как весеннее утро, злые бабы перешептываются, что у женщины нет правого глаза и рваный шрам на пол лица.
- Страж, – Логейн коротко кивает и становится напротив неё. Кусланд нехотя поднимает взгляд, медленно, почти лениво, откидывает назад капюшон. С души закаленного война словно падает тяжелый камень, он не спеша скользит взглядом по усталому лицу стража, грозно, почти по-отечески, сдвигает брови.
- Нашли все-таки. – Девушка пинком отодвигает обшарпанный стул, богато оббитый орлесианским красным бархатом, отрывисто кивает, приглашая за Мак-Тира за стол.
- Ты сбежала с собственного праздника. Полагаешь, это разумно?
- Вы тоже сбежали.

Логейн хмыкнул, сложив руки на груди. Сбежал ли? Он медлит, но все же присаживается на стул, брезгливо смахивает крошки со стола и подзывает одну из многих смазливых девочек этого заведения. Заказывает бутылку эля. За окном начинает накрапывать дождь, люди весело кричат, по узким улочкам разносится пьяно-счастливый девичий смех. Логейн морщится, отводя взгляд – рассеянное упущение. Как он мог забыть. Так же кричали крестьяне, пиная босыми ногами окровавленные головы шевалье.
- Мы победили? – спрашивает она внезапно, прямо перед появлением молоденькой разносчицы, сосредоточенно пытается разглядеть что-то в наполненной на четверть кружке. Мак-Тир мешкает, откидываясь на стуле, не пытается заглянуть в пустые глаза героини, он знает – он ничего в них не увидит.
- Мы одержали победу в этой битве, страж.
- Но мы не выиграли войну.
- Время покажет.
Она криво усмехается, и лицо Кусланд перекашивается в отвратительной гримасе из-за кровавого шрама от щеки до подбородка. Прощальный подарок Хоу. Они оба проиграли, одержав победу. Серый пепел сожженных надежд, но мечи, слава Андрасте, пока не затупились.
- Возможно, мне следовало остаться там дольше. Знаете, я не думала, что это будет так… Словно я наелась нажьего дерьма и запила его разведенной бражкой.
Элиса раскатисто смеется, откинув голову назад, и Логейну вдруг кажется, что перед ним сидит его суровая кормилица Текла, ведь у той были точно такие же засаленные черные волосы и грубый, почти мужской голос. Орлесианцы подвесили её кверху ногами, перекинув веревку через толстую ветвь дуба. Говорили, что она материла всех и вся до самой последней минуты, пока кровь не хлынула из её рта. Дождь за окном набирает силу, тяжелые капли воды барабанят по крыше и окнам «Жемчужины»
- А ты думала, что это будет сладко? Победителя воспевают, ему кланяются и благодарят, а он, весь в сияющих доспехах, принимает смиренные дары? – Мак-Тир не может сдержать ядовитой улыбки, дети всегда всё видят в розовом цвете, даже если находятся по колено в крови.
- Нет. Я рассчитывала оторвать голову Хоу и свалить куда-нибудь в Оствик.
- Не могу судить тебя за это. Только не поверю, что ты мечтала всё бросить у самого конца.
Логейн умолкает. Конца… Настоящие победители уходят в конце, а не остаются почивать на лаврах, в этом была их общая ошибка. Сын страны не смог все оставить тогда, слуга короны не решилась сегодня.
- Не мечтала, – мужчина отбирает из рук Кусланд кружку и отставляет её в сторону, не хватало чтобы кто-то видел Героиню Ферелдена в состоянии повального опьянения. - Простите.
Логейн молча кивает, накрывая широкой ладонью глиняную кружку. Наверное, через много таких же, совершенно одинаковых, абсолютно безумных дней, он ещё пожалеет, что не ответил, но не сейчас. Так же молча встает и берет девушку за руку, терпеливо выводит из этого болота, наспех оставив подавальщицам несколько серебряков. Вечерняя прохлада, делает запахи недавней бойни ещё ярче, сочнее. Было время, когда Мак-Тир искренне верил, что больше никогда не заполнит лёгкие невесомой вонью кровавой победы. Он хмурится, отгоняя от себя непрошеные мысли, тяжелой походкой направляется вдоль развороченной улочки, буквально силой тащит за собой Героиню Ферелдена. И пропускает тот миг, когда начинает обнимать дрожащую девушку, мягко направляя её к постоялому двору.

***
Празднество за окнами стихает, когда на галдящий город опускается холодная ночь. Последние выпивохи прячутся в корчмах, стараясь упиться до полного беспамятства, лишь бы не встречать гневные тирады своих жен. Логейн зажигает в комнате свечи, тихо ставит на прикроватную тумбочку медный канделябр. Героиня Ферелдена осторожно стягивает с себя грязный плащ, небрежно кидает его на холодную кровать.
- Смерти нет, – сквозь зубы бросает она, с размаха вонзает клинок в деревянный стол. – Мы это доказали. В их памяти мы будем жить вечно. Мы будем...
Она опускается на белые простыни, совсем по-солдатски разводит в стороны ноги, упирается локтями в колени. Молчит. Логейн не вглядывается в остекленевшие глаза, сегодня Анора Тейрин приказывает превозносить своих героев, а победители желают собственной смерти.
- Отрицание не поможет, Страж. Ты можешь биться головой о каменные стены, можешь попытаться содрать с себя кожу или стереть мочалкой своё тело в кровь, но тебе не вынуть это из себя. Просто смирись.
Мак-Тир поворачивается к Героине спиной, под его тяжелыми шагами скрепят половицы. Возможно, сейчас она захочет плакать, заламывая руки, открыть нараспашку окно и омыть лицо и сбитые пальцы этим дождём. И он не желает этого видеть, даже такая, как Кусланд, если соскрести позолоту Героини и смыть с лица пепел Стража, остается всего лишь девчонкой. А ночами плачет и его Анора.
- Иногда я не помню, какой сегодня день или месяц, - тихо бьет дробью слов ему в спину Героиня, - зато помню каждого, кто молил меня о пощаде. Их предсмертный вздох или крик, выражение застывшего ужаса в глазах. Кровь на мече.
Не плачет, не скулит, как прищемившая лапу собака. Логейн не хочет оборачиваться, боится увидеть в глазах девчонки отражение Мора.
- Это война, Страж. А менестрели прекрасно умеют обманывать.

Дверь он закрыл уже с обратной стороны, наспех кинул хозяину несколько серебряков и, не став дожидаться, когда старый хрыч проверит монетки на зуб, покинул опустелое здание. Ему еще нужно дать несколько указаний касательно своего имущества в Гварене, затем навестить Анору и, скорее всего, попрощаться. Корабль в Пар-Воллен отчаливает из порта через пару дней, за это время он успеет как следует подготовиться и, что немаловажно, успеть подготовить новую Героиню.
Логейн остановился посреди разбитой дороги, подавил в себе сдержанную усмешку, девочка еще не знает о намерении Тейрна сопровождать её в этом путешествии, так даже лучше. Когда она успокоится, а мысли придут в порядок, когда чувства вновь уступят холодному рассудку, она сама поймет, что именно он, а не антиванский убийца, необходим ей в этом путешествии. Мак-Тир неторопливо зашагал в сторону королевского дворца, изредка поглядывая по сторонам.
Осталось только понять, почему же он сам так рвется вслед за ней?

@темы: драббл, Dragon age, Логейн, ж!Кусланд

---

У нас всё будет

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: ж!Табрис, Шианни, Сорис, Цирион
Рейтинг: R
Жанры: Гет,
Размер: Драббл
Статус: закончен

Open

- У нас всё будет. – Обещает Табрис Шианни, хлопая её по плечу, совсем по-мужски, наспех натягивает потертые сапоги и крадется мимо спящего отца к двери. Шианни знает – идет воровать. Табрис любит повторять, что эльфинаж, по сути, собачья стая, что главное – быть сильным и быстрым. Говорит, и весело смеется, заверяет, что когда-нибудь увезет свою семью далеко-далеко, туда, где танцуют королевы с ледяными глазами и боги пьют гномий эль под звонкие голоса менестрелей. Сорис ругается с кузиной, говорит, что она подведет всю семью под гильотину, а рыжая бесовка только лукаво щурится и подбрасывает новенький серебряк к низкому потолку. Сегодня вечером на их столе будет хороший ужин.
- Мы – народец ушлый, дорогая. – Кивает Каллиан, ласково обнимая Шианни, утыкается носом в изгиб её шеи, шумно вбирает дрожащими ноздрями запах сдобы и каких-то травок.
- Ты не должна этим заниматься. – Шепчет она в ответ, невидящим взглядом смотрит на неровный огонек чадящей свечи, чувствует, как тяжело вздымается грудь самого дорогого существа в её жизни. Она не говорит, что сегодня стража выловила из сточной канавы выпотрошенный труп их соседа. Сосед, говорят, был контрабандистом.
Каллиан молчит, рассеянно поглаживает шершавыми пальцами ткань старого платья на животе сестры, хмурит тяжелые брови.
- Я куплю тебе новое платье, знаешь? Скоро. И сапоги отцу. Говорят, антиванская кожа самая лучшая. Как думаешь?
- Задница Андрасте, ты хоть слышишь, что я тебе говорю? – Беспомощно выстанывает, выпутываясь из объятий воровки, забирается на второй этаж их кровати. И кутается в одеяло, покрывается мелкой дрожью, вслушиваясь в удаляющиеся шаги и тихий скрип половиц, засыпает только к утру.

- У нас всё будет. – Кивает Табрис, заглядывая в обеспокоенные глаза отца, отсчитывает несколько медяков на новые подштанники для родителя. Прячет в тряпьё острые кинжалы и несколько мутных пузырьков. Цирион знает – идёт убивать. Табрис говорит, что жизнь, на самом деле, игра на выбывание, что главное – остаться последнем, ибо выиграть невозможно в любом случае. Говорит небрежно, играет словами, как ветер с уличным мусором, рассказывает, как Цирион будет греть старые кости где-нибудь далеко, пить сладкое вино и читать свои любимые книги, а потом встречать кровавые закаты и высокие каменные стены эльфинажа останутся только в редких кошмарах. Шианни остервенело застирывает кровь со штанов Каллиан, выплевывает ярые проклятия сквозь сжатые зубы, ночами плачет и молится.
- Это просто выживание, пап. – Садиться Табрис на край кровати, осторожно берет Цириона за руку и крепко сжимает.
- Этого я и боялся, дочка. Зря Адайя научила тебя… - Шепчет он беззлобно, у него уже нет мочи кричать и ругаться. Каллиан молчит, цепляется пальцами за широкую отцовскую ладонь, поджимает потрескавшиеся губы.
- Я видела на рынке неплохие сапоги, знаешь? - Сальные волосы лезут в глаза, она дрожит и несколько раз пытается убрать пакли с грязного лица, горько улыбается. – Гном сказал, что уступит мне в цене. У тебя будут настоящие сапоги из антиванской кожи.
Старик закрывает глаза, отворачивается. Рука безвольно выпускает руку дочери, ему не нужны сапоги, ему не нужны эти деньги. Табрису нужна дочь и крепкая семья, спокойный сон и чистая совесть, чтобы не прятать глаза от соседей, не пропускать удары сердца всякий раз, как в их крошечный мир врывается денеримская стража. Окутанный этими мыслями, старый эльф забывается в полудрёме и не слышит, как еле волочит ноги его дочь, зажимая рукой левое плечо, чтобы не кровоточило слишком сильно.

- У нас всё будет. – Уверенно заявляет Табрис, шутливо отвесив подзатыльник ворчащему Сорису. Ставит перед ним початую бутыль «Черной крови» и несколько недозрелых яблок. У нее сломан нос и рассечена губа, она садится на бочку и упоенно рассказывает, как они сядут на корабль до Вольной Марки и забудут навек эту сточную канаву, пропитанную шемленской вонью и безысходностью, заведут семьи и станут свободными. Табрис пьёт из горла, утирает губы рукавом и кривится, веселится, топит в алкоголе свои страхи, а потом лезет обниматься, снова и снова повторяя, что жизнь их ещё не началась.
- Ничего не дается безвозмездно. – Вдруг серьезно говорит она, отставляя в сторону бутыль. В глазах ни капли раскаянья, Сорис качает головой, не желает смотреть кузине в глаза.
- Он был простым торговцем, Каллиан. У него были дети.
Табрис вглядывается в лицо эльфа, облизывает пересохшие губы. Сорису не нужно смотреть, он знает, что её рука тянется к кинжалу за поясом. Эльфийка бросает оружие кузину, острая сталь играет бликами предзакатного солнца.
- Антиванская кожа стоит дорого, Сорис. И парчовое платье – тоже.
Эльф сжимает руки в кулаки, отворачивается, чтобы не смотреть в спину прихрамывающей кузине. А затем, с ненавистью отбрасывает оружие в сторону. Достает из-за пазухи небольшой тряпичный кошель, пересчитывает монетки. Антиванская кожа стоит дорого, но не дороже чужой жизни. А у него осталось два медяка, этого хватит для того, чтобы купить краюху хлеба и немного черствого сыра.


Каллиан повторяет эти слова, как молитву. Не жалеет, когда срезает кошельки на рынке, не содрогается, когда убивает мелкую вошь. Зато расцветает в счастливой улыбке, украдкой наблюдая, как её Шианни воровато дотрагивается до мягкой и душистой ткани, как отец натягивает на усталые ноги мягкие сапоги, повторяет мозолистыми пальцами замысловатый рисунок вышивки. Она твердит эти слова, складывая оружие в старый сундук и примеряя свадебное платье. И теперь, стоя над распластанным телом Вогана, вытирая клинок белой тканью подола, она снова шепчет эти три зачарованных слова. А рядом, забившись в угол и обхватив руками колени, сидит её Лучик, и умоляет добить собаку, снова и снова, срываясь на крик. Она садиться перед ней на колени, хватает окровавленными пальцами за подбородок, пачкая светлую кожу, заставляет заглянуть себе в глаза. И вот теперь такие привычные слова застревают в горле, образуя белый липкий ком, и Табрис не может его проглотить.
- У нас всё будет… - Шианни падает в объятия эльфийки, парчовое платье безбожно испорченно теперь ещё и кровью. – Пообещай, Каллиан. Теперь у нас всё будет…
- Будет, Лучик. И даже новое платье.
Только верить в это Табрис уже не может.

@темы: драббл, Dragon age, ж!Табрис

---

Не могу...Уже несколько дней не отпускает эта картинка. Она прекрасна. Действительно прекрасна. "Моя первая жертва" - так назвал её автор.
Хочу написать что-нибудь о ней. Возможно, небольшую зарисовку о матери Зеврана? оО Как бы не вышла целая история...
Ах, мечты, мечты...

@темы: картинки, мысли, Dragom age, запало

---

Алмазы и пыль

Принцесса Эдукан любит тяжёлые серьги. А так же доспехи и дорогие мечи. Принцесса Эдукан сражается подобно разъярённому бронто, а ещё она очень красиво смеется. И ненавидит алмазные залы. У принцессы Эдукан волосы отливают огненной рекой, что отделяет Пыльный город от Глубинных троп, и бледные пухлые губы. А у Фарена клеймо на роже и недельная щетина, но он знает, что кожа принцессы пахнет элем и подземными озерами. Девки из Пыльного слишком доступны, а Фарену не нравится доступность. Ему нравится его принцесса Эдукан и сильные руки будущей королевы. А в том, что его маленькая Середа станет королевой, Броска не сомневается. Гном усмехается и смотрит через двойную преграду тюремных решеток на Леске, сегодня таки неприкасаемые дали жару зажравшимся деширам.

Броска смотрит на свою принцессу, что так старательно прячет глаза, смело берет грубыми пальцами за подбородок и жадно припадает к бледным губам. Она пытается отстраниться, но мужчины в Пыльном не знают слова «нет». Принцесса Эдукан должна понимать; и понимает, иначе бы не одела такую лёгкую кожаную броню.
- Сальрока… - Он шепчет снова и снова, осыпая рваными поцелуями её шею и плечи, рука ловко расплетает шнуровку на жестком корсаже и по неосторожности рвет её, отшвыривает в сторону. За стеной в пьяном бреду валяется мать. Эдукан выгибается в его руках, её сильное тело дрожит в предвкушении, ловкие руки стаскивают с неприкасаемого рубаху. Она толкает его на дощатую кровать и та нелепая маска напускного смущения растворяется в слепой страсти. С замиранием сердца Броска наблюдает, как медленно раздевается его будущая королева, оголяя покатые плечи и полную грудь, проводит пальчиками по пышным бедрам. На ней остаются только эти большие, круглые серьги, которые Фарен украл у потаскухи Вивьен и которые тут же подарил своей любимой принцессе. Рыжее золото волос стекает по сильной спине. И он хватает её за руку, рывком притягивая к себе, наспех сдирает штаны и подминает Эдукан под себя, разводит в стороны обожаемые ножки. Остервенело целует эти любимо-ненавистные губы, кусает их и вместе с тем, толкается в горячее тело. Броска знает, что делает больно своей принцессе Эдукан. Знает и продолжает, продолжает резко двигаться в ней, пока девушка не смирится и не начнет поддаваться неприкасаемому, отвечая томными стонами на грубые ласки. Дикая принцесса Пыльного города – так он назвал её в их первую встречу, - она запускает мозолистые пальцы в черную шевелюру Фарена, до боли сжимая волосы, заставляя его отстраниться от её губ, тут же выгибается луком, откинув голову назад и наспех облизав вмиг пересохшие губы. Рассеянно убирает с лица свои светлые пряди, и снова срывается на приглушенном стоне.
- Сальрока…
В тот день они не прощались – не успели. Принцесса Эдукан натянула на глаза капюшон и ушла, не став дожидаться, когда её неприкасаемый проснётся. В тот день отец принесет ей чудесную весть, на следующий день Броска одержит победу в честь своей любимой принцессы.

У неприкасаемого сильное тело и добрая душа. Неприкасаемый любит крепкие вина, а ещё забавные вещицы с поверхности. Неприкасаемый говорит, что её имя поет, словно лириум, а сам не держал в руках ничего изящнее клинка. И он никогда не говорит о семье. У него грубые руки и по-детски смешная улыбка, и он дарит ей свою нежность. И в эти мгновения принцесса Эдукан всерьёз задумывается о том, чтобы принять на своём лице клеймо и стать его навсегда. Но нельзя, ибо неприкасаемый заставил её пообещать, что когда-нибудь она наденет корону отца.
- Принцесса Эдукан?
- Да, Горим?
- О чём это вы задумались?
Верный оруженосец хитро щурит глаза, и огонь его факела вырывает из тьмы легкий румянец. Середа качает головой и мельком сверяется с картой.
- Мы почти дошли до второго перекрестка. Тейг Эдукан должен быть неподалёку. Вперед, мы добудем отцу этот щит. А затем я стану самой почитаемой женщиной в Орзаммаре.
Она широко улыбается и хлопает Горима по плечу, тяжёлым шагом устремляется во тьму Глубинных троп. Этот день даст ей право называть себя самой счастливой женщиной в мире…

@темы: драббл, Dragon age, Броска/Эдукан

---

Недостаточно сильны

Автор: Dashkevich
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Йован, ж!Амелл
Рейтинг: R
Жанры: Гет, драма.
Размер: Драббл
Статус: закончен

enter

- А ты помнишь?..
Шепчет она во тьме, прислонившись спиной к холодной тюремной решетке, и чувствует его спину. Через грубую ткань дорожного плаща, через кольчужные кольца, через шрамы на коже. Чувствует кровью. Здесь холодно, так холодно, что сводит хрупкие кости, но дрожит Йован не из-за этого.
Андерс снова сбежал…
Суллу убили…
Она слышит, как гулко и медленно бьётся его сердце: тук…тук…тук…Лили…Она впитывает в себя это ровное биение, растворяясь в стенах подземной тюрьмы эрла Эамона. Тук…тук…тук…Каллен…
- Нет. Напомни, пожалуйста...
- Какой же ты дурак, Йован.
Горькая усмешка никак не хочет превращаться в улыбку, да и губы предательски дрожат. Они не справились. Она подбирает ноги, прижимая колени к груди, обнимает их одной рукой. И хочется кричать, вопить, лезть на скользкие стены, так или иначе, срываясь вниз.
Девнет сошёл с ума…
А не это ли они делают всю свою жизнь? Рука шарит в темноте, пробирается через железные прутья, чтобы поймать его пальцы. Сжать холодную, слабую руку её Йована, не давая никаких обещаний. Чтобы вновь почувствовать кровью, как тихо плачет душа, пойманная в клетку. Их покалеченная, изнасилованная душа.
- А ты, как всегда, самая умная...
- Как…всегда…
Она должна была сделать это сама. Сколько их осталось, которые еще помнят первые рисунки Андерса на страницах старых, как сама Башня, фолиантах? Которые ещё помнят спятившего Баната, круглые сутки дежурившего у склада, охраняя рваные чертежи от крыс? Чтобы жить вне стен башни-тюрьмы, нужно иметь достаточно сил, умение жрать себе подобных. Они просто оказались не готовы к свободе. Глупые, наивные дети Круга…Взрослые дети, отказавшиеся взрослеть.
Веррас стал малефикаром.
Брикам повесился перед Истязаниями
Эвду ищут до сих пор
Она медленно поворачивается, на миг, отпуская его руку, садится на колени и крепко обнимает за плечи, обжигая холодным металлом грудь под кольчугой и мантией. Она не плачет – нельзя плакать сейчас, не при нём. Глупый Йован не должен думать, что она может из-за него плакать. Он вообще не должен думать, что она может это делать. И она зарывается носом в волосы малефикара, вдыхая едкий запах отчаянья и крови, яда, которым он отравил Эамона.
- Беги…- шепчет она срывающимся голосом, грязными пальцами впиваясь в складки его мантии, - Беги без оглядки, не останавливайся нигде надолго. Я всё сделаю, Йован. Они – просто люди, они поверят и забудут тебя. А потом…потом…Я сама найду тебя.
Она закрывает глаза и целует его в затылок. Её Йован. Маг. Отступник. Малефикар. Брат. Они будут сильнее, друг для друга. Они всё переживут: гражданскую войну, Мор, храмовников, церковь, Круг.
- Ты…видела море? Я всегда мечтал увидеть настоящее море. Думал, покажу его Лили, домик на берегу построим. Чем пахнет море?
- Не знаю. Я же никогда там не была. То есть…у моря.
И снова галдящая тишина. Тяжёлый топот рыцарских сапог над головами, крики прислуги и смех…Кто-то ещё умеет смеяться.
- Жаль. Побывай там, ладно, за меня. И, пожалуйста, найди Лили. Скажи ей…Скажи, что я не хотел, чтобы так получилось.
- Йован, пожалуйста…
- Когда-то у нас было время. Жаль, детство быстро проходит…Иногда я думаю, что нам вообще не стоило рождаться. Что все мы – мертвецы от рождения. А когда решаемся ожить, они убивают и наши тела. Убей меня, Амелл.
Сулла…Девнет…Веррас…Брикам…
Война уже началась. С первых каракуль Андерса, с первых криков Суллы, с экспериментов Верраса. А Йован не умеет быть воином.
…Ульдрет…
- Мне жаль…
Шепот на грани немых движений губ. Мягкое, почти интимное, касание мозолистых пальцев области сердца. Он не почувствует боли – убивать оружием дело варваров, она сделает всё так, как надо. Как всегда. Ни вскрика, ни шороха. Теперь можно плакать. Вцепиться в стальные прутья пальцами и завыть, как подстреленная собака, причитать и трястись от острого холода. Умереть вместе с ним, вместе со всеми. Их война проиграна, потому что выигрывают только сильные. А сильные всегда хотят жить.
…Йован…

@темы: драббл, Dragon age, Йован, Амелл

---

Победа

Они стоят друг напротив друга, глаза в глаза. Полуденное весеннее солнце нещадно слепит, грязь под ногами не дает приличную точку опоры. В руках короля меч и щит, в руках леди Кусланд – два смертоносных клинка. Никто не решается сделать первый шаг. Наконец, миледи делает попытку зайти с фланга, ударить исподтишка, как учил её антиванский убийца, но король сильным выпадом вперед отклоняет эту атаку, наносит мощный удар эфесом меча, женщина едва успевает отскочить влево. И Тейрин переходит в наступление, прежде чем она успевает принять позицию обороны: стремительной очередью комбинированных ударов он оттесняет прыткую соперницу к дальним кольям поля, заставляя её каждый раз предугадывать его действия. И не без удовольствия отмечает, как забавно выглядит его любимая советница с растрепавшимися на ветру черными волосами и карминным румянцем на благородно-бледном лице. Она отбивает его очередную атаку, и клинок в левой руке Элиссы Кусланд безвольно скользит по укрепленному доспеху. Нечестно. На ней только льняная рубаха и штаны, а он облачен в походное одеяние короля. Нечестно, но таковы правила неравного боя. Женщина успевает ловко увернуться и проскочить под, занесенной для очередного удара, рукой своего короля. Даёт ему унизительный пинок под зад и заливисто смеется, когда Алистер Тейрин пытается удержать равновесие на скользкой земле. И поспешно хватает за руку, когда тот вот-вот упадёт. Тянет на себя и Тейрин уже механически обнимает её за талию, крепко прижимая к себе. Горячее дыхание мужчины приятно ласкает щеку, женщина дарит ему нежнейшую улыбку и тянется к манящим губам. Мгновение – кадык короля щекочет голодная сталь. Он замирает всего в нескольких миллиметрах от её губ, сталкивается с насмешливым взглядом, чтобы затем с силой толкнуть советницу в грудь и отскочить самому, почувствовать горячую кровь на холодной коже шеи. И снова в атаку, наносить удар за ударом, защищаться щитом и любоваться своей Героиней. Пропускать её атаки, подпуская всё ближе, дразнить и распалять, не давая возможности нанести один-единственный точный удар. А затем, как бы совершив оплошность, раскрыться и принять этот удар на себя, упасть на холодную грязь, увлекая женщину за собой. И снова – сверкающая сталь холодит шею короля, и победная улыбка Кусланд подогревает кипящую скверной кровь.
Рука короля Ферелдена выскальзывает из кольчужной перчатки, сжимает бедро Элиссы, медленно, словно пробуя гибкий стан на выносливость, поднимается выше, задирая свободную рубашку, касается холодными пальцами горячей спины. А она все ещё не убрала оружия смерти от его горла, угрожая быстрой расправой, и рука её всё так же тверда. Кусланд довольно усмехается и выгибается кошкой на своем господине, ледяная сталь скользит по его щеке, приближаясь к губам.
- Ваша победа, миледи.
…Алистер добродушно улыбается и осторожно приподнимается на локте, уверенно обнимает свою женщину и нежно целует её, словно пробуя на вкус мягкие губы. Ловит горячее дыхание, дышит им, и поцелуй короля становится все требовательнее, равно как и объятия, в которые он заточил свою Героиню. И вот рука Кусланд, до сего так уверенно сжимающая рукоять клинка, безвольно опускается вниз, из груди её вырывается тихое придыхание, мечется сдавленное тисками сердце. Она отвечает ему, с жадностью изголодавшейся чернавки, напирает и прижимается к своему королю. Невыносимо малая вечность, разделенная на двоих, его величество Алистер Тейрин успевает разорвать поцелуй, прежде чем на поле появится придворный мальчишка.
- Ваше Величество, королева велела передать, что ожидает вас. И напоминает о вашем обещании.
- Ступай, парень. И передай королеве, что я всё помню, пусть не волнуется.
Натянутая струна разорвалась, издав жалобный звук. Король с трудом поднимается с холодной земли, помогает встать и своей первой советнице. Он прячет глаза, что-то быстро говорит и уходит. Элисса Кусланд, первая советница и правая рука короля Ферелдена, обнимает себя за плечи, пытаясь согреть холодное сердце. Ещё долго она простоит так: смотря вслед своему королю, в тысячный раз, задаваясь вопросом: « А победила ли?»

@темы: драббл, Тейрин/Кусланд, Dragon Age